fly

Войти Регистрация

Вход в аккаунт

Логин *
Пароль *
Запомнить меня

Создайте аккаунт

Пля, отмеченные звёздочкой (*) являются обязательными.
Имя *
Логин *
Пароль *
повторите пароль *
E-mail *
Повторите e-mail *
Captcha *
1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 Рейтинг 3.30 (5 Голосов)

Ни один праздник не вызывал у КГБ послесталинской эпохи столько раздражения, сколько Пасха. И Песах (работники невидимого фронта плохо понимали, считать это одним праздником или двумя разными, но называли одинаково – праздник «пасха», с маленькой буквы и в кавычках). Раздражение усиливалось тем, что теперь необходимо было соблюдать некоторый баланс между запрещенным и разрешенным – баланс, сохранить который было очень трудно всем участникам.
Новая борьба со старым врагом

Уже ушли в прошлое методы борьбы с «религиозниками», основанные на публичной травестии, то есть передразнивании. Были признаны «неподобающими» анти-крестовые ходы 1920-х годов, когда комсомольцы носили вместо хоругви перевернутые ризы и «чучела святых», а во время всенощной раздавали бесплатные билеты на танцы. В советской жизни после Сталина отношения религиозной веры и идеологии строились по-другому. Начиная со второй половины 1950-х годов необходимо было «удерживать население в рамках при выражении религиозных чувств», но не препятствовать при этом «слишком усердно». Не важно было, что веруешь, важно – показываешь ли ты это кому-нибудь. Работники невидимого фронта и партийные инструкторы должны были постоянно контролировать, чтобы школьники, а также их родители не то чтобы не ходили на всенощную, но по крайней мере не обсуждали бы это. И даже если и ели куличи или мацу, то не раздавали бы эти «религиозные атрибуты» публично другим советским гражданам.

Если с «религиозными атрибутами» бороться не получается, можно убрать само опасное слово из публичного пространства: и в позднее советское время еврейский праздничный хлеб хала стал скромно называться «плетенка», а вместо слова кулич появился «кекс весенний». Это переименование в 1962 году отметил даже советский сатирический журнал «Крокодил»:

    Райторг, не щедрый на харчи,

    Вдруг под Христово воскресенье

    Пустил в продажу куличи

    Под псевдонимом «кекс весенний».

Пасхальные прогулы, ⁠а также… рок-опера

Еще в 1930-е годы складывается двухступенчатая система мер, которые принимала власть ⁠по отношению ⁠к советским гражданам, ⁠желающим ⁠праздновать несоветский праздник.

Во-первых, можно было не допустить участия ⁠в самом празднике. Для этого использовались приятные бонусы, как бы мы сейчас сказали: бесплатные билеты в кино, распродажи, дискотеки в пасхальную ночь. Были меры и пожёстче: проведение субботников, запрет пользоваться транспортом, закрытие сберкасс за несколько дней до праздника и отказ продавать водку.

Водка здесь упоминается совершенно не случайно. Пойти в церковь ночью – это действие, совершаемое, как правило, вне трудового времени, но советские граждане очень хотели праздник «отметить как следует» и не выйти на работу в пасхальные дни. И вот это уже считалось «пасхальным прогулом», воспринималось практически как публичный саботаж и акт политического протеста и крайне жестко преследовалось. Сейчас нам плохо понятен страх перед «пасхальным прогулом». В 1949 году почтальон Бойков, работающий на маленькой лесопилке в лесах Смоленщины, обрушил на местное МГБ вал доносов на своих коллег и их жен (три тома дела было заведено по его обвинениям!). Три года шло следствие, почти всех упомянутых пересажали и перетаскали на допросы, пока въедливый московский прокурор не докопался, что Бойков начал придумывать липовые и совершенно нелепые обвинения только потому, что отметив от души «религиозный праздник пасхи» и «не справившись с дурманом», просто проспал свою работу. А это тянуло на срок. Чтобы скрыть прогул, он решил посадить начальника – и тут понеслось.

Во-вторых, если несознательные граждане все-таки приняли участие в «религиозном шествии», то есть в крестном ходе, то органы следили, чтобы среди этих несознательных товарищей не было слишком много молодежи. Если много, школам и ПТУ полагалось «поставить на вид», а родителей – «проработать». Могли быть неприятности на работе и проблемы по партийной, комсомольской или пионерской линии.

В целом задача была выполнима, однако время от времени случались эксцессы. Один из них произошел в закрытом городе Днепропетровске в 1973 году. Как и во многих других городах СССР, здесь были представители советского среднего класса, которые имели магнитофоны, обменивались записями и любили западную музыку. И вот к молодым людям Днепропетровска пришло увлечение рок-оперой «Иисус Христос Суперзвезда». Школьники и учащиеся ПТУ стали штудировать атеистическую литературу в поисках информации об Иисусе Христе, искать возможность читать Библию, а потом – и покупать крестики. 28 апреля 1973 года довольно многочисленная толпа юных рокеров, в крестах и «со словами из арий на губах», решила прийти посмотреть на крестный ход, часть из них попыталась попасть в храм. Закончилось это потасовкой с милицией и дружинниками и арестами. Местные надзирающие органы сделали выводы и пытались бороться и с опасной рок-оперой, и с вниманием молодежи к Пасхе – не очень успешно. В последующие годы местная власть во время всенощной организовывала дискотеку – аж до 4 утра, и ставили там отрывки из рок-оперы «Иисус Христос Суперзвезда». Это не очень помогло: согласно донесениям 1977 года, 14% участников и зрителей крестного хода по-прежнему были молодые люди, что очень печалило партийных инструкторов.
Все на борьбу с мацой!

Главный «элемент религиозного праздника Песах» – тонкий пресный хлебец, или маца – стал большой головной болью у религиоведов в штатском. Еще в конце эпохи Сталина все обстояло практически однозначно просто: в 1949 году в Киеве все объявления о выпечке мацы безжалостно срывались.

Перед праздником мацу везли и несли в наволочках. Сейчас наши информанты, упоминая родительские практики приносить мацу только в наволочке, говорят, что "так было удобно".  И действительно, в чем еще? пакетов не было. Но у тех, кто нес мацу в страшные года 1947-1953, было явно и другой агрумент - спрятать ее подальше от глаз любопытствующих.  

Но после смерти Сталина мацу начинают выпекать официально. Или почти официально. В 1955 году, как пишет львовский уполномоченный Совета по делам религий, есть твердое указание Министерства торговли по поводу «пока еще не устраненных потребностей верующих этого культа». Вопросы о выпечке мацы решали местные советы, а совсем не синагога. Количество муки (в центнерах и тоннах), использованной для выпечки, аккуратно фиксировалось КГБ: так, в 1955 году львовская артель им. Панфилова выпекла 15 тонн мацы. А частники, которые выпекали мацу якобы «для себя», безжалостно штрафовались.

В 1950-е – 1960-е годы на Песах посылки с мацой из-за рубежа шли в советские еврейские семьи. Каждую весну сотрудники органов задавали одни и те же вопросы получателям: «А что, вот тут, в Одессе, нельзя было мацу испечь? Зачем ее получать из Израиля, США или Аргентины?». Раввины отвечали Совету по делам религий, что советской мацы, во-первых, слишком мало, а во-вторых, есть сомнения в ее кошерности.

Однако советские евреи, посещающие синагогу и получающие посылки из Израиля, все больше и больше начинают восприниматься как граждане с «двойной лояльностью». Наличие заграничной мацы в посылке – это уже не упрек родной системе торговли, но демонстративная пропаганда чужого государства. Получает, скажем, Рабинович посылку с мацой. Один он все не съест, раздаст друзьям и коллегам. И будут коллеги есть мацу и задаваться ненужными вопросами. И вот товарищи из органов, выявив очередную посылку с антисоветской мацой, составляют оперативную справку не просто на членов семьи Рабиновича, но и в некоторых случаях на все семьи, живущие с ним в одном подъезде.

В 1965 году КГБ в Одессе забил тревогу. За полгода они досмотрели 4,5 тысячи посылок и обнаружили резкий рост числа посылок с мацой. КГБ предлагал ввести меры по борьбе уже с пропагандой не столько религиозной, сколько антисоветской. Две меры выглядели для тех лет довольно привычно: во-первых, идеологические работники должны были объяснить, что это «сионистская диверсия», и во-вторых, «деятели культа» (то есть раввины) должны были опубликовать в местной прессе публичные отказы от таких посылок. А вот третья мера содержала некий полет фантазии. Используя проверенных агентов, следовало распространить среди верующих евреев слухи об отравленной заграничной маце: «поступающая из-за границы маца готовится без соблюдения необходимых религиозных ритуалов и [из] некачественной муки, вследствие чего “в прошлом кое-где имели место желудочно-кишечные заболевания”». Несомненно, полковник Крикун и его сотрудники ориентировались на популярные в то время слухи об отравленных американских джинсах и заграничных жвачках с лезвиями внутри.

Сложный статус мацы – то ли разрешенный, то ли запрещенный, то ли ритуальная еда, то ли сионистская пропаганда – привел к тому, что где-то в СССР ее покупали открыто, а где-то только смелые могли стоять в очередях и «брать на всех». У кого-то старая бабушка получала посылку из Израиля, скромно прикрыв газетой, разносила по домам, а где-то рассказывали соседям, что это такой специальный «диетический хлеб» и врач прописал в эти дни «питаться только им».
Слом системы

В начале 1980-х годов «сдерживать население в рамках при проявлении религиозных чувств» стало сложно. В мае 1982 года будущий помощник Михаила Горбачева по международным делам Анатолий Черняев пишет в своем дневнике:

«Пасха в прошлое воскресенье. Народ валом валил на кладбище (…) Казалось бы, вполне современные люди, здороваясь по телефону или встретившись, поздравляли друг друга с праздником или совсем не иронически христосовались. Пасхальная массовость с каждым годом нарастает. И это уже – кто имеет глаза! – приобретает характер скрытого общественного протеста. Или хотя бы отталкивания от господствующего порядка вещей (с его коррупцией, неравенством, несправедливостями, хамством, открытым использованием власти в целях личного обогащения, хвастливой пропагандой и демагогией = “пропагандой успехов”, и на ряду с этим – очередями, теснотой в метро и троллейбусах, нехватками во всем, даже в Москве)».

Контролировать «распространение атрибутов», да и сами религиозные праздники, властям удавалось все меньше. Участие в несоветском празднике стало часто приобретать характер личного или коллективного протеста. И мы все знаем, чем это кончилось.

Автор Александра Архипова

Источник


Комментарии   

# morpeh 2021-10-17 10:33
А вывод? Вывод где? Постеснялись написать вслух, что в развале Союза виноваты евреи! :lol:

Комментарии могут оставлять, только зарегистрированные пользователи.