Заметки о войне на уничтожение. Восточный фронт 1941- 1942 гг. в записях генерала Хейнрици. PDF

Заметки о войне на уничтожение. Восточный фронт 1941-1942 гг. в записях генерала Хейнрици / под ред. Й. Хюртера; пер. с нем., предисловие к рус. изд., коммент. О. И. Бэйды, И. Р. Петрова. — СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2018.

Хотя генерал Готхард Хейнрици не написал собственных мемуаров о «восточном походе», после него остались подробнейшие письма семье и личный дневник, который он вел всю войну. Эти записки, изначально не предназначенные для чужих глаз и попавшие в поле зрения историков только в конце 90-х, рисуют новую, откровенную в своей беспощадности картину оккупации и войны против СССР.

Почти ежедневные эмоциональные и критические письма, избежавшие переработки постфактум, резко отличаются как от книг, вышедших после войны из-под пера других немецких военачальников, так и от скучной оперативной истории. Порой самодовольные, порой грустные или язвительные размышления о политике, настоящем, будущем перемежаются сиюминутными зарисовками фронтовой действительности, полной взаимной ненависти, военных кризисов, невыносимых условий и невыполнимых приказов. В заметках генерала хватает частностей, характерных скорее для текстов окопных солдат, но при этом читателю предоставляется широкая перспектива штабного офицера: Хейнрици последовательно командовал корпусом, армией, группой армий, начав с наступления на Москву, а закончив обороной Берлина.

Через довоенные письма и дневниковые записи, дополняющие основной текст, становится ясно, как из сына пастора, консервативного молодого офицера выковался пессимистичный, аналитически мыслящий генерал вермахта, который, участвуя в преступном колониальном походе против СССР, поставил весь свой талант стратега на службу Гитлеру.

Хотя генерал-полковник Готхард Хейнрици закончил войну как командующий группой армий, оборонявшей Берлин, он был лишь первым среди равных — по своим качествам и свершениям он представляется совершенно нормальным генералом вермахта. Неудивительно, что и он был активным сотрудником Исторического отделения армии США. Мемуаров о Второй мировой войне Хейнрици так и не написал, в его архиве сохранились лишь наброски к ним40, зато после него остались интереснейший дневник и коллекция писем, которые он писал с фронта своим близким.
Впервые записки Хейнрици вышли в Германии в 2001 г.41 Книга пришлась по вкусу читателям, и небольшой тираж быстро разлетелся.

«Русский»
С ходом войны одной из центральных тем дневников Хейнрици становится военная и психологическая оценка противника, как правило опирающаяся на конкретные боевые эпизоды и личные субъективные переживания. После войны некоторые немецкие генералы объясняли свои неудачи несчастливой комбинацией суровых погодных условий и неисчислимых резервов, снова и снова бросаемых в бой советским командованием вопреки немалым потерям. Хотя некоторые написанные по горячим следам записи Хейнрици служат печальной иллюстрацией этих потерь, в целом дневник показывает существенно более сложную картину, в которой большое количество жертв сочетается с крепостью и мужественностью самих войск.
У Хейнрици красноармейцы — беспощадный противник, на фоне которого все прочие выглядели блекло. По тексту разбросаны замечания относительно стойкости, яростности, злобности, хитрости, фанатизма советских русских45. Изредка генерал даже хвалил красноармейцев за выучку и самопожертвование, признавал их закаленность. Летом 1941 г.
Хейнрици искал ответ на вопрос «Почему они не сдаются?» и быстро различил за массами людей нечто большее, а именно механизм, что их воспитал, мобилизовал, одел, накормил, вооружил и направил, — большевистскую систему.

До начала русской кампании, октябрь 1940 г. — июнь 1941 г.

1 июня 1940 г. Хейнрици был присвоен чин генерала пехоты, 18 июня 1940 г. он был назначен командующим ХХХХШ армейским корпусом. После подписания перемирия с Францией, состоявшегося 22 июня 1940 г., корпус в июле был переброшен из Буржа в центре Франции на побережье Ла-Манша. В Нормандии в районе Гавр-Байе (позже до Мон-Сен-Мишель) корпус выполнял задачи боевого охранения и подготовки к вторжению в Англию (операция «Морской лев»). Но постепенно становилось всё очевиднее, что корпус будет задействован против Советского Союза. Командование корпуса располагалось в Шато де Конде-Сюр-Итон к юго-западу о т Эвре, всего лишь в 100 километрах (или полутора часах автомобильной езды) о т Парижа.

Запись в дневнике, 12 сентября 1940 г.
BArch. N 265/9
[...] Я обратился к Зоденштерну1 с предложением всё же в случае необходимости впоследствии перебросить нас в Англию — пусть и вопреки текущим планам. Перспектива остаться здесь в качестве оккупационных войск не сулит ни славы, ни почета. Уже сейчас штаб не знает, чем бы еще ему заняться. В конечном итоге на войне у меня было лишь два дня боев, во время которых я мог в полной мере командовать: 12 мая и 14 июня. Угнетает, когда снова и снова оказываешься в резерве. Зоденштерн считает, что сейчас лучше уж остаться тут, чем прогуляться на Восток2.
[...]

Запись в дневнике, 21 сентября 1940 г.
BArch. N 265/9
[...] Начальник штаба [9-й армии] Холлидт3 считает, что война закончится не скоро; большие планы по формированию новых частей, переброска группы армий В и двух армий на восток не кажутся ему исключительно мирными мероприятиями4 5. Покамест я считаю это лишь средством нажима на партнера, который уже сделал кое-что (Румыния), не показавшееся нам симпатичным. Не стану отрицать то, что в далеком будущем борьба против «большевизма» как мировоззрения вновь окажется явью. То, что пока с пользой для дела отложено, не должно быть упразднено навсегда. Резкие выражения по поводу России
в «Майн кампф» написаны, вероятно, не для того, чтобы просто потрепать языком. Произнесенные прошлой осенью (1939 г.), когда западные противники объявили нам войну, слова фюрера о том, что в таких обстоятельствах он должен заключить союз хоть с самим дьяволом3, указывают на нечто в том же духе. —6 В целом, мне кажется, вырисовывается одно: тяжесть положения дел вынужденно вовлекает нашу политику всё в более крупные предприятия, в том числе в такие, которые изначально не планировались. Первый успех рождает новые проблемы, которые, что логично, становятся всё крупнее. Самым трудным мне кажется найти правильный конечный пункт и поставить точку. Многое в сегодняшнем дне походит на времена Наполеона. Он тоже направился в поход на Москву, и верно не по собственной воле, а потому что его принудила к этому борьба с Англией. [...]

Запись в дневнике, 4 октября 1940 г.
BArch. N 265/9
[...] Более никто не верит в форсирование Ла-Манша.
Все смотрят на Африку и ждут действий против англичан там. Флот считает, что если англичанин потеряет Суэцкий канал и Египет, но сам в Англии не подвергнется нападению, то он склонится к миру на компромиссных условиях, который Гитлер ему и предоставит. Тогда, несмотря на все неудачи, он сможет хвастаться, что «отразил вторжение».
И от летчиков до нас доходят вести о том, что «зимой наступит лето». Рассказывают, что успехи люфтваффе в Англии вовсе не таковы, как ожидалось. Объекты [бомбардировок] всё же, несмотря на все разрушения, слишком велики для того, чтобы сделать их непригодными для эксплуатации. Геринг7 и Шперле8 предсказывали уничтожение Англии посредством одной авиации, оказались не правы, и поэтому теперь на самом верху их не очень жалуют. Англичанин в последние ночи не трогал наши гавани на Ла-Манше. Возможно, чует, что мы всё же не нападем на его островок. [...]

Отчет семье, 21 октября 1940 г.
BArch. N 265/10. Bl. 9-14
[...] Война идет у нас понемногу, но всё время. Днем — сторожевые корабли и катера, патрулирующие или тренирующиеся самолеты, стреляющие боевыми артиллеристы или войска на учениях, оживляющие пребывание на побережье. Ночью же не спит никто из тех, кто стал свидетелем налетов на Гавр или, наоборот, слышит, как наши летчики нескончаемым потоком летят в Англию.
На том берегу, должно быть, гораздо менее весело, чем в Гавре. Но, несмотря на все разрушения Лондона и оборонной промышленности, один объект оказывается фактически не пострадавшим, а именно английская армия.
Хотя R.A.F.9 и понесли существенные потери, но полностью они всё же не выведены из строя, чего уж говорить о флоте или сухопутных войсках. Возможно, однажды моральная тяжесть от непрерывных разрушений разъест их изнутри. Но на данный момент суждение, что врага можно уничтожить посредством одной авиации, так и не доказано. Так что сухопутным войскам придется заняться зачисткой, а до того самая чудовищная огневая подготовка, которая когда-либо предшествовала наступлению, будет продолжаться.
Как долго продержится англичанин? После того как Черчилль10 на днях выдворил всех склонных к миру членов кабинета, он очевидно хочет сражаться. Известно, что он надеется на помощь Америки. Ясно и то, что сама Америка — крайне опасная для нас сила, которая видит в Англии свой последний пригодный бастион в Европе. Так что она должна поддерживать Англию. Но сейчас она не может этого сделать, как бы ни хотела. У нее нет армии.
У нее нет оборонной промышленности в достаточном размере. Пока и то и другое будет в достаточной степени создано, пройдет — несмотря на огромные миллиардные кредиты — около двух лет. За это время, однако, для нас станет возможным очистить Средиземное море от англичан и зачистить все страны, которым принадлежат подводящие к нему пути. Тогда Европа будет соединена с Африкой и неуязвима для американской блокады. Америке же придется задуматься, сможет ли она — находясь, благодаря тройственному союзу, в двойных тисках Германии и Японии — многого добиться без достаточной оборонной
промышленности. Конечно, евреи попытаются втянуть ее в войну. И всё же мне кажется более разумным, если она примирится с судьбой и для начала довольствуется тем, что переварит куски разваливающейся [британской] империи, которые сами свалятся ей в руки. [...]

Запись в дневнике, 22 ноября 1940 г.
BArch. N 265/10. Bl. 27f.
[...] Время большой политической активности. Кажется, что ничего не происходит. А тем временем готовятся величайшие решения. Мы узнаем или сводим их воедино лишь из новостных сообщений, не ведая, что происходит в действительности. Таким образом, кажется, происходит вот что.
Франция: намеченное в переговорах фюрера с Петеном11 сотрудничество, очевидно, пока стопорится. [...]
Италия полностью увязла в греческой войне12. Она искала дешевого успеха. Но пока потерпела лишь поражение, которое встало ей дорого. Как и везде, она опозорилась. И Муссолини13 смог изменить этот народ лишь внешне. Как долго способна устоять «империя», чьи опоры столь несовершенны? Конечно, сейчас всему виной погода и горная местность. Согласно нашим немецким принципам командования, такие вещи продумывают заранее.
С Молотовым14 обсуждаются ближневосточные дела: исчезновение Турции как минимум из Европы, проход немцев через Малую Азию, чтобы помочь застрявшим в Ливии итальянцам. Туда должна пойти 11-я армия во главе с Шобертом15. Русских успокоят Персией, Афганистаном, Ираком, возможно, Индией. Конечно же, открытие для них Дарданелл. С учетом таких жирных кусков понятно, что русские теперь не слишком падки на предложения англичан.
И так мы сами, увы, лишь как зрители, увидим:
Наступление с Болгарией на Босфор и оттуда через Малую Азию на Суэцкий канал (дальний и трудный путь).
Поддержка нами итальянцев в Эпире (немцы в Греции получили указание покинуть страну, с которой мы пока не ведем войну).
Немецкое наступление совместно с Испанией на Гибралтар.
Так все доступы к Средиземному морю окажутся в руках итальянцев и немцев. Затем можно будет заняться привязыванием Африки к Европе. На зиму подобных занятий должно хватить.

Запись в дневнике, 29 января 1941 г.
BArch. N 265/10. Bl. 56f.
Тому, кто не сидит у телефона на самом верху, трудно охватить взглядом общую картину.
Две вещи ясны: англичане разбили итальянцев16 и почти без ограничений господствуют над Средиземным морем, лишь в последние 14 дней их тревожат наши летчики.
Америка достаточно открыто заняла сторону наших врагов, но войну не объявила.
К первому: поражение не в нашу пользу влияет на ситуацию на Балканах. Всем завоеванным или находящимся под угрозой оно придает новые силы. Заявление относительно второго подчеркивает духовный подъем наших врагов против нас.
Неясен один фактор: каковы настроения на острове?
Как в Англии обстоят дела с продовольствием и разрушениями от бомбардировок? Относительно первого, очевидно, введены ограничения. Вторые в попавших под удар городах наверняка ужасны.

Вне всяких сомнений, цель Англии в том, чтобы разбить этой зимой Италию и создать на Средиземном море такую ситуацию, при которой вынужденный пока находиться в нем флот можно большей частью отозвать для защиты острова.
Что должно теперь произойти с нашей стороны? Основная масса наших войск стоит на востоке. Готовятся они к нападению на Россию? Это трудно представить17.
Все поставки оттуда прекратятся на долгое время. Многие дивизии окажутся надолго связанными. Или это всё же необходимо, чтобы предоставить нам свободу действий на Балканах, которую Россия не хочет нам дать? Единственная практическая поддержка итальянцев возможна лишь посредством нашего вступления в войну с Грецией. Для этого нужно пересечь Болгарию, с ее согласия или же против ее воли. Конечно, успех в борьбе с Грецией обременит и стеснит англичан в Средиземном море. И с точки зрения престижа это для них проигрышно. Додеканес следовало бы спасти. Но решающим в военном плане такое нападение не станет.
Так что переправа в Англию остается последним, решающим средством сломить боевой дух наших врагов. Но лишь тогда, когда всё растущее число подводных лодок и всё более ужасные разрушения от бомбардировок морально разъедят английское население.
Но одно верно и для Средиземного моря, и для положения вокруг Англии: мы воюем за мировое признание, но не имеем флота. Сколько статей было написано о том, что господство над миром — это господство над морями. И мы замечаем это и в отношении Англии, и в Средиземном море, где нет возможности никого переправить в Африку.
30 января Хейнрици пришлось лечь на операцию левой кисти во Фрайбурге. После послеоперационного отпуска 10 марта 1941 г. он вернулся в Нормандию.

Запись в дневнике, 25 марта 1941 г.
BArch. N 265/10. Bl. 66f.
Мы находимся между двумя полюсами интересов.
Один всё еще лежит на западе, в новой местности, которую мы временно взяли под свой контроль, прежде всего на занятых нами островах Джерси и Гернси. К сожалению, на днях нам не дали самолета, чтобы слетать туда из Шербура. Полет над морем стал бы событием. Там, на островах, с обороной всё устроено не так, чтобы чувствовать себя в безопасности. Прежде всего мало артиллерии, так что успехи береговой обороны базируются в основном на том, что англичане ничего не предпринимают. Я пытаюсь что-то улучшить, но и у нас связаны руки, так как ничего больше нет. Всё отправилось на Восток, который и мы вскоре познаем. Именно туда во вторую очередь направлены наши взгляды. Там для нас вскоре возникнут новые задачи. Майор Кнюппель18 сегодня доставит нам
пришедшие из Варшавы новости относительно нашего будущего. От мысли, что там появится наш новый враг, мне как-то не по себе. 3А мира будут тогда против нас. Кажется практически законом то, что война с Англией ведет в Россию. И у Наполеона было именно так. Но, без сомнений, сегодня существуют весомые причины, говорящие в пользу подобного столкновения.
Вскоре начнется и наступление из Болгарии на Грецию. Мы исходим из того, что англичане отступят. Возможно, там и вообще не дойдет до боев. Наши фронты
становятся всё шире, занятые территории и завоеванные народы всё больше. Требования поддерживать порядок везде и при этом сражаться всё растут. Будем надеяться, что вермахт в силах выдержать это в течение долгого времени.

Запись в дневнике, 29 марта 1941 г.
BArch. N 265/10. Bl. 70f.
Политика господствует над югославскими делами. Позавчера они подписали договор об участии в тройственном союзе, чтобы сегодня, после падения правительства, его отклонить. Их спрашивают: продолжают ли они придерживаться договора, они отвечают: мы хотим жить в мире с нашими соседями.
Английская Югославия для нас просто невозможна:
и в связи с нашими нефтяными интересами в Румынии, и в связи с угрозой с фланга армии Листа19, собранной в Болгарии для атаки на Грецию, и в связи с критическим положением итальянской армии в Албании. Так что мы должны напасть на Югославию.
Разумеется, мы этого не хотели. Хотя, возможно, нам желательно раздробить и этот созданный Версальским договором конгломерат народов. Но возможно, что такой неожиданный поворот мешает нашим планам или замедляет их. Ведь война против Югославии может в силу обстоятельств затянуться дольше, чем нам хочется. Возможно, что мы не подготовлены к тому, чтобы начать ее с желательным для нас ускорением. Потому что продвижение войск требует времени, так как местность и шоссейные дороги там тяжелые, а железные дороги — плохие.
В любом случае это первый дипломатический удар, нанесенный нам.
На полях сражений наших союзников зима отбросила нас с военной точки зрения далеко назад. Итальянцев бьют повсюду. Они потеряли Ливию, потеряли Эритрею и Сомали, потеряли пол-Абиссинии. И там они побеждают задом наперед. Большое наступление в Албании, похоже, полностью провалилось.
Америка открыто стоит на стороне наших врагов. Любой наш противник норовит ее поддержать. Вскоре ее торговые корабли будут плыть в Англию под защитой ее собственных военных судов.
Англичане ликуют и больше не чувствуют себя дома под угрозой. Они гордятся тем, что, вопреки уверениям фюрера, мы теперь втянуты в войну на нескольких
фронтах.
Французы следят за всем со злорадством. Об активной20 коллаборации уже почти нет и речи. Она ограничивается экономическими уступками. Остальные побежденные народы в плохом расположении духа, так как они голодают и мерзнут. Они слушают радио Лондон и надеются на английскую победу.
Нужен какой-то немецкий поступок, способный снова рассеять образовавшийся туман.
Возможно, события в Югославии могут иметь далекие последствия, по крайней мере, повлиять на наши летние планы.

Запись в дневнике, 30 марта 1941 г.
BArch. N 265/10. Bl. 71f.
После обеда — по очень неприятной слякоти в Париж.
[...] Прощальный визит в Лувр и его внутренний двор. На этом Париж для нас закончился.
Я буду охотно вспоминать об этом городе. Он дал нам много хорошего, больше, чем другие города. Мы могли жить в нем на широкую ногу, так, как в мирное время никто бы из нас не смог. Низкий курс франка и размещение в одном из лучших отелей [отель «Ритц»] сделали нас на фоне французов королями инфляции. Пожалуй, нам было даже чересчур хорошо. Мы можем быть благодарны за то, что во время войны нам дарованы такие удовольствия. Кто из нас мог бы подумать об этом в [Первую] мировую войну?

Запись в дневнике, 2 апреля 1941 г.
BArch. N 265/10. Bl. 73
Вчера — еще одни учения с тыловиками корпуса, позволившие сделать немало выводов. Кое-что нам еще нужно улучшить, чтобы быть готовым к самым плохим
дорогам. [...]
Сегодня я в последний раз прогулялся по парку Конде.
Солнечные лучи бежали по изумрудным аллеям, заставляя сверкать серебряно-серые стволы буков и подсвечивая темную зелень елей. Восемь месяцев я пробыл здесь в замке. И здесь мы жили лучше, чем того заслуживаем: превосходное жилье, тепло, ванные, все, в чем мы нуждаемся.
И вот мы едем прочь, наверняка не в столь хорошие условия. Тем больше в нас благодарности за то, чем одарила нас милосердная судьба.
17 апреля 1941 г. Хейнрици прибыл в расположенный между Варшавой и Бугом польский город Седльце в генерал-губернаторстве. Там располагалась передовая штаб-квартира ХХХХШ армейского корпуса. Вторая штаб-квартира находилась в Томашув-Мазовецком к юго-востоку о т Варшавы. Незадолго перед немецким нападением на Советский Союз 22 июня 1941 г. Хейнрици перенес свою ставку на Буг, к востоку о т Лосице.

Письмо жене22, [Седльце] 22 апреля 1941 г.
BArch. N 265/155. Bl. 9
[...] Здесь не слишком приятно, плохая холодная погода, пока совершенно никакой весны. Клопы и вши снуют повсюду, равно как и отвратительные жиды со звездой Давида на рукавах. [...]

Все постить не буду.. продолжение кому интересно здесь ( Jokhannes-Khyurter-Zametki-O-Voyne-Na-Unichtozhenie.pdf )

Источник: PDF.