Шестьдесят вторая армия («Правда» от 31 января 1943 года)

Легкий аэроплан медленно плыл над широкой донской степью, и открывалась картина, полная тоски и горя: по всем дорогам, по степи ползли орды чужеземцев. Как металлические черви, немцы покрывали русскую землю, устремляясь к Сталинграду, к Волге .Фронт был необычайно широк.Плыл по степи дым сражений, высоко к небу поднимались гигантские смерчи от взборожденной танками сухой земли.«У-2» дерзко шел вдоль фронта.
Пассажир, что сидел за спиной пилота, делал отметки на карте. Это был генерал-лейтенант Чуйков. Командарм уточнял положение на фронте. Он знал, что это небезопасно, он мог бы взять вместо «У-2» другой аэроплан. Но ему нужна была медленная машина, чтобы рассмотреть всё подробно и ничего не упустить.Враг двигался вперед и наседал на город. Сталинград уже горел.

…Штаб 62-й армии был на высоте 102,0.

Отсюда открывался весь город, вся Волга — весь этот гигантский узел, превратившийся в поле брани. Командарм подолгу смотрел на город. Он ходил по его улицам, бывал в домах и подвалах. Он приказывал драться с врагом и вскрывать камень, день и ночь рыть утрамбованную городскую землю.
Командарм хорошо знал оборону Царицына Сталиным и учился у Сталина.
В пылающем городе возводились укрепления, работали саперы. Город укреплялся м тогда, когда уже стал полем сражения. Каждое окно должно было стрелять по врагу, камни мостовых — сокрушать врага, площади города — душить врага.

Солдаты 62-й армии превращали город в шит, который бы закрыл путь немцам.Армия была ещё молода, как юноша, но её вдохновлял бессмертный дух царицынской обороны. На одном из заседаний Военного Совета командарм сказал:
— Каждому — быть камнем города.

История армии началась с огня. Охваченная пламенем первых сражений, армия уходила в твердыню, в камень одухотворенного Сталиным города, как живой бетон.

II
Дрались люто.Сталинград походил на вулкан. Из его кратера вырывался едкий дым и нескончаемый грохот. Черный пепел сыпался вокруг на предместья. Ночами не гасло над городом зарево.

Немцы имели несравненное численное превосходство в силах. Их клещи впивались, с кровью всаживались в оборону 62-й армии. И однажды казалось, что раскрошится армия, что нет такого военного организма, кости, жилы, ткани которого выдержали бы давления столь численно превосходящего противника.

Военный Совет обсуждал создавшееся положение.Командарм указал на отмеченный на карте рубеж и тяжело выдохнул:
— Здесь должны стать гвардейцы!
Этот план выглядел труднейшим: узость маневра, Волга, огонь противника. И в этих условиях передвижение целого войска!.. Но командарм уже отсчитывал танки из своего резерва.
— Девять, и ни одним больше.

Командарм был не скуп, но он был хитер. Маневром он руководил сам.Немецкое командование сосредоточило сильнейший ударный кулак, против центральной переправы и сковало этот кулак бронированной подковой из множества танков. В воздухе повисли бомбардировщики. Всё было рассчитано до мелочей. Удар «немецкой подковы» должен был протаранить весь город, как ядро — щит, сокрушить 62-ю армию, и танковая подкова, разогнувшись, должна была сбросить армии в Волгу.Немецкое командование так было уверено в своем плане, что говорило о нем почти открыто, и немцы кричали нашим, бойцам из своих окопов:

— Русь, буль-буль!..

Существовал ли достойный выход из положения?Маневр командования был рассчитан не на количество силы. Гвардия, расположенная по левую строну направления удара, поднялась по воде, сошла на берег и незримо исчезла меж развалин. Целое войско в мертвой тишине ползло на животе по камням, по битому кирпичу…

На рассвете немцы бросились в решительную атаку. И подкова уже углубилась, но яростная фланговая атака гвардии обрушилась на противника. Словно сказочная рать, вызванная чародейской силой, гвардия появилась и ударила там, откуда враг не только не ожидал удара, но даже не мог допустить возможности этого удара.

Немецкая подкова была изуродована, раскрошена, её удар сбит с направления и смещен. На переправу вышла лишь узкая немецкая полоса, вынужденная немедленно перейти к обороне.Ничего больше немцам не удалось.

Военные истории будут изучать сталинградские маневры и их природу и найдут, что один маневр был неотделим от другого, что вся великая оборона Сталинграда — это работа чудесного военного организма, родной и единственной стихией которого было движение.

Масштабы сталинградского сражения разрастались. Каждый день принося новое, ещё большее напряжение, чем предыдущий. С обеих сторон уже работало 13.000 пулеметов, по 16 часов в сутки; на каждые сутки приходилось уже 1.500 самолетовылетов; на каждый квадратный километр уже было выброшено 6.000 тонн металла, 40.000 бомб.Но армия продолжала отбиваться и бить.

62-я армия воевала с врагом не числом, а уменьем. Она создавала университет городских боев. Её студенты — бойцы сидели в траншеях и дзотах — там были их аудитории. Ненависть к врагу была их книгой.

Гвардии младший сержант Никон Коваленко, молодой человек, командовал боем на лестничных клетках «семиэтажного дома». Узкий колодец лестницы с её площадками мог быть использован как поле боя лишь недюжинным тактическим умом и юношеским пылом. Как ветер, носились по перелетам лестницы со связками гранат бойцы младшего сержанта гвардейцы Юрий Кашин, Андрей Болотов, истребляя немцев в полуразрушенных этажах дома.Это был не лихой налет. Нет, это был 16-часовой бой.Так могли открываться только силы молодости.

Армия и враг испытали друг друга, и в те дни комсомолец снайпер Василий Зайцев передал товарищу Сталину свои знаменитые слова:
— За Волгой для нас земли нет!

III
Немцы засыпали армию листовками.То был грязный дождь на лжи и клевете, из угроз и жульнических приемов. Но вот они начали сбрасывать листовки, на которых была обозначена подкова, упирающаяся концами в Волгу, и в подкове — 62-я армия.На этот раз враг говорил правду. 62-я армия выла охвачена немецкими войсками, как подковой, и прижата к Волге.

Единственным путем к источнику силы армии — к тылу оставалась Волга. Но это был путь сквозь огонь.Все протяжение Волги против города и подступы к ее левому берегу были разбиты немцами на квадраты и покрывались многослойным прицельным огнем.

Со всех главных возвышенностей города немцы били по Волге. Она же лежала перед ними, как на ладони. Стоило появиться на водной глади черному пятнышку, как начинал лаять шестиствольный миномет, и тяжелые мины ложились на квадрат, вздымая к небу гигантские водяные столбы.Кипела Волга от пулеметного огня.

Этот рубеж можно было пройти один раз. Но 62-я армия должна была бить противника ежеминутно. Ей нужны были снаряды и мины, лес для фортификаций, нужна была пища.Однажды утром в Бекетовку — Кировский район Сталинграда — приплыл плот. Его прибило к берегу, и он спокойно остановился. Жители и красноармейцы бросились к нему и замерли в тяжелом молчании: на плоту лежали четыре человека — лейтенант и три бойца. Люди и плот были посечены пулями, словно чьи-то железные зубы долго и злобно глодали мокрые бревна и человеческие тела.

Один из четверых был еще жив. Не открывая глаз и не шевелясь, он спросил:
— Который берег?.. Правый?
— Правый! — хором ответили красноармейцы.
— Стало быть, плот на месте, сказал боец и умер.
Это были саперы из 62-й армии, переправлявшие лес через Волгу.

Столкнуть 62-ю армию в Волгу немцам не удалось. Это хорошо понял противник. Ценой любых потерь немцы решили оседлать армию и уничтожить. Обе стороны сошлись предельно.Противник лязгал броней у самого подбородка армии, но прыгнуть на её плечи не мог.

Местами обе стороны разделились 20-25 метрами. Шли гранатные бои.Граната была всюду: в штабах и ходах сообщения, в столовых и на кухнях, возле часовых и в специально отведенных местах. Ниши окопов были наполнены гранатами. Гранаты можно было получить всюду, всегда и достаточно.

И тогда все увидели, что нет предела ожесточению. Весь город уже был разбит немецкой авиацией и сожжен. Танки врага уже не могли подходить к переднему краю армии — так все было исковеркано, изрыто. Из-под груд кирпичей виднелись башни, бока и гусеницы немецких машин, поставленных на-попа. Под этим слоем был засыпан еще один слой похороненных немецких орд и их брони.А контратаки 62-й армия становились всё дерзновеннее.И немцы обезумели.

14 октября сражение разрослось до чудовищных размеров и масштабы его потерялись. Их нельзя было сравнить ни с чем.

2.500 самолетовылетов было отмечено в этот день над переднем краем армии. Колыхались и рушились от сотрясения дзоты, обваливались блиндажи командных пунктов. Люди в ходах сообщения падали, словно во время корабельной качки. Целиком гибли командные пункты батальонов и полков. А в воздухе злобно выли бомбардировщики-«музыканты», визжали десятки тысяч бомб, падавших на армию. Казалось, сместились Волга и её берега. От страшной вибрации воздуха и лопались пустые стаканы и выбыли из строя все радиостанции.

И вдруг вспыхнула Волга, и вместо воды потекло пламя; горящий бензин и нефть из района бензобаков хлынули на окопы и командный пункт армии.Жара. Чад. Огонь.Штаб армии залился кровью: армия потеряла часть работников своего штаба. Но бой шел, войска чувствовали управление. Раненые не покидали окопов, если могли хотя бы немного двигаться. Иссеченных, изорванных бомбами и минами, обожженных людей выносили санитары на берег Волги.

Командарм проходил мимо эвакопункта. Лицо командарма было черным от дыма и земли. Взлохмаченные, отросшие волосы выбивались из-под фуражки. Но глаза командарма светились огнем. Раненые узнали свего генерала. 
— Товарищ командующий, — позвал один из них. — Умираю я… Прикажите, чтобы не отправляли меня на ту сторону — за Волгой для меня земли нету.

…День угасал.В этот день сталинградцы проникли в будущее, и уже ничто не могло отобрать от них силу и сломить волю. Армия неотошла ни на шаг!Молодость армии кончилась Пришла зрелость.

…Ночью по-прежнему грохотал вулкан Сталинграда и по-прежнему лаял над Волгой шестиствольный миномет.Командующий войсками Сталинградского фронта генерал-полковник Еременко сошел с катера и, чуть припадая на дважды перебитую ногу, направился по берегу к блиндажу командарма. От имени Сталина он прибыл навестить Чуйкова и его армию.

В блиндаже Чуйкова командующий застал лишь одного вестового Бориса Скорнякова. Вестовой был серьезно ранен, но он молодцевато вытянулся, приветствовал командующего и доложил:
— Всё у нас в порядке. Товарищ командарм в войсках!

IVБой. И перед командармом чаша весов колебалась. Он, только ему ведомым путем, проникал в тайну боя — и познание того критического момента, когда видно, как обе чаши весов уже предельно тяжелы, но когда на одну из них достаточно положить лишь небольшую долю — и другая взлетает вверх.Он находил эту долю и уверенно клал ее на весы боя.И ни разу эта доля не была большой. Он умел воевать небольшим числом и учил этому искусству своих подчиненных.

…Лихая шестерка!

Контраст был поразительный. Немцы сосредоточили на Сталинграде четверть миллиона солдат, а 62-я армия, выдержавшая главное направление удара этой громады, боролась с нею мелкими группами, обычно в шесть человек каждая. Штурмовые группы создавались на каждую операцию взвода, роты, батальона, полка, вырастая из свои боевых порядков. Гибкие, максимально маневренные штурмовые группы являлись острием строго подготовленного, точно спланированного удара.

Шестерки, восьмерки — группы штурма врывалась в дома и развалины и вели бой на истребление. 3а группами штурма
спешили группы закрепления, вооруженные тяжелым оружием.Как львиные выводки, бросались штурмовые группы на противника и уничтожали гарнизоны опорных пунктов и малых узлов сопротивления врага.

Четверть миллиона отборных немецких солдат, вооруженных танковыми корпусами и воздушными эскадрами, не могли ничего сделать со штурмовыми группами. группой. 62-я армия перемолола много немецких дивизий, и контатаки её штурмовых групп становились всё дерзновеннее.Таковы были сталинградский университет городского боя и сталинградская наука воевать не числом, а уменьем.

Командиры 2-й и 3-й рот одного из стрелковых батальонов тт. Иранцев и Колстанов доносили 20 сентября, в 11 ч. 30 м., что враг превосходит их численно, что они почти в кольце, что они оба ранены и контужены. Но они доносили:
«Пока командир роты живой — ни один немец не пройдет. Сталинградцы не отступают».Армия срослась с городом. Каждый солдат стал камнем этого города. Город же, рожденный стоять, отступать не может.

V
Битва продолжалась.

Негорбящийся город продолжал творить свою немеркнущую историю. Как знамена блистательной славы, он давал миру всё новые имена своих героев и подвиги, которым не было примера.Никогда в армии не угасало и не уставало одно и благороднейшее стремление — нанести врагу уничтожающий удар.Как еще бить врага?

Военный Совет армии обсуждал многие маневры и приемы. Командарм решил:
— Будем бить еще из-под земли.
В помощь контратакам штурмовых групп явилась подземно-минная атака. Саперы вливались в штурмовые группы вместе с огнеметчиками, как важнейшее звено. Но теперь они выступали как бы со своим особым и жутким фронтом.Первую подземно-минную атаку повели два отделения — Владимира Дубового и Ивана Макарова. Направление их удара пролегало под крупный опорный пункт немцев, откуда немцы и застилали Волгу огнем.

Галерея атаки началась из отрытого ими колодца глубиной в пять метров и простиралась на 43 метра. Под землей прогрызалась скважина в 80 сантиметров шириной и один метр в высоту.Саперы шли под землю. Бесшумно. Незримо.14 суток в галерее мерцали каганцы, словно горящие глаза саперов. Подземники забыли о дневном свете, отвыкли стоять на ногах. Нехватало воздуха. Запали глаза и позеленели лица. Наконец, сапер Тихон Парфенов отчетливо услышал у себя над головой шум и голоса немцев.

В камеру под немцами было заложено 3.000 килограммов взрывчатки.Страшный взрыв потряс волжский берег.Удар за ударом сыпались на врага.

Дома стали вместилищем самых невероятных схваток и битв. И не выдерживал камень. По ночам дули сильные ветры, и падали руины многоэтажных домов. Когда рухнули пять этажей семиэтажного дома, из нижнего этажа которого наши бойцы вели бой, киргиз Уразалцев посмотрел на потолок и философски заметил:
— Город устал… Дом устал… Камень устал… Мы — не устал.

А между тем чаши весов сталинградской битвы становились всё устойчивее и напряжение переходило красную черту. И вот настал час, когда чаша противника прыгнула вверх раз и навсегда. Сокрушительный удар советских войск во фланг опрокинул немцев под Сталинградом.

Перешла в наступление и 62-я армия.Вокруг немцев замкнулось кольцо смерти.Начали падать под ударами 62-й армии одна за другой твердыни врага в городе. Освобождалась от огня противника Волга.

20 декабря командующий войсками генерал-лейтенант Василий Иванович Чуйков впервые перешел Волгу. Он перешел её по льду и долго оттуда, с левого берега, смотрел на город.Как величественна в своих разрушениях была эта твердыня! Мир узнал о легендарной 62-й армии.

В Сталинград устремились потоки приветствий со всех концов света. И вот газеты принесли весть о величайшей награде — похвале Сталина. Командарм был взволнован. Глаза его повлажнели.Василий Чуйков — сын Отечества — вспомнил свою клятву, вспомнил слова, которые сказал, когда его посылали в Сталинград:

— Умру, но Сталинград не отдам.

Майор В. ВЕЛИЧКО.
г. Сталинград.

спасибо