Мифология окопной войны.

Длительное пребывание в зоне военных действий порождает среди вовлеченных в конфликт людей особую военную мифологию. При этом в сложном сплаве солдатских мифов и суеверий сложно отличить друг от друга следы народного фольклора, результаты работы военных пропагандистов или отголоски реальных событий.

Благодатная почва
Давно подмечено, что стрессовое состояние, в котором неизбежно оказываются участники боевых действий, способствует расшатыванию критического восприятия, создает предрасположенность ко всякого рода слухам, приметам, оживлению старых и появлению новых суеверий. Историк Е.С. Сенявская отмечает, что «большинство солдатских примет связаны с ожиданием несчастий, – ранений или гибели, – и попытками через мистические ритуальные действия их прекратить». Подобные настроения были распространены как среди российских, а позднее советских солдат, поведение которых изучала Е.С. Сенявская, так и среди военнослужащих других стран во всех больших и малых конфликтах ХХ века.

Британские войска на Западном фронте Первой мировой войны предоставляли отличную возможность для наблюдения за самыми разными видами солдатской религиозности и мистицизма. Священники (капелланы), которые, по идее, должны были как-то обустроить духовную жизнь войск, часто не справлялись со своими обязанностями (многие из них добровольно пошли на фронт из тыловых приходов в Британии, ничего не зная о войне, которая привела их, как и солдат, в ужас). Кроме того, священнослужителей было слишком мало для миллионной армии, да и солдаты не всегда им доверяли.
У многих британских солдат и офицеров сформировались свои собственные представления о том, что их ждет в окопах и как они должны относиться к смерти.

Так, британский журналист Филипп Гиббс встретил однажды на фронте пехотного полковника, который вполне серьезно говорил: «Я наделен мистической силой. Ничто не навредит мне, пока эта сила, проистекающая из веры, при мне. Это вопрос безоговорочной убежденности во власти духа над материей… Я способен уцелеть под любым обстрелом, поскольку моей силы воли хватает на то, чтобы отклонять в сторону осколочные снаряды и пулеметные очереди. По сути, они вынуждены подчиняться моей воле. Они бессильны перед разумом человека, непосредственно связанного со Вселенским Духом…»

Солдаты, искушенные в мистике не так хорошо, как вышеупомянутый полковник, и неспособные к столь точной формулировке своих мыслей о смерти, просто доверяли удаче. Её, по словам историка Пола Фассела, должны были доставить им амулеты: «приносящие удачу монетки, пуговицы, засушенные цветы, издания Нового Завета (который могли и не открывать, но тщательно оберегали – прим. авт.), камушки из дома, медальончики с изображением святого Христофора и святого Георгия, детские куколки и плюшевые медвежата… Потребность была столь велика, что никакой талисман не казался слишком абсурдным».

Поэт Зигфрид Сэссун всюду носил с собой в виде оберега драгоценный камень — огненный опал, но были случаи и поэкзотичнее. Так, друг Сэссуна, будущий известный писатель Роберт Грейвз, своим талисманом считал невинность, которую хранил на фронте все время, ни разу не посетив британские или французские «веселые дома». Подобные мысли о необходимости следования какому-то правилу, гарантирующему удачу в бою, были широко распространены в армии.

Распятия и кресты
Кроме оберегов, амулетов, талисманов и примет разной степени абсурдности, среди солдат Британского экспедиционного корпуса были широко распространены слухи, касающиеся как британской или союзных армий, так и армии противника. Слухи эти, перетекая с фронта в тыл и обратно, обрастали самыми фантастическими подробностями и постепенно сформировали настоящую новую мифологию Западного фронта. Многие из сюжетов солдатских легенд были использованы ушлыми пропагандистами, а некоторые изначально были сочинены и внедрены усилиями последних.

Дело в данном случае не в том, что те или иные слухи имели одного конкретного автора – как, например, это обстояло с историей о знаменитых призрачных лучниках, «ангелах Монса», якобы явившихся помочь британским войскам в сражении близ этого бельгийского города. Всё таинственное и сверхъестественное немедленно привлекало интерес солдат, передавалось и интерпретировалось совершенно необычным образом.

Слухи, обретавшие черты средневековых мифов и легенд, на фронте курсировали самые разные. Многие касались религиозных сюжетов или образов, которые в изобилии встречались в сельской местности католической Франции и Бельгии. Поэт Руперт Брук цитировал одного солдата, который с удивлением восклицал, что «тут повсюду портретов Иисуса Христа и евонных родственников за всякими этими, так их, стеклышками» (солдат имел в виду, конечно, придорожные кресты и часовенки).

Причем, как подчеркивает Пол Фассел, веру эту разделяли и немцы, потому обе стороны пытались достать несчастную статую с помощью артиллерии. Неудача даже породила у немцев устойчивую легенду, что сторона, сбившая статую, собственно, и проиграет войну.

В 1918 году во время немецкого наступления британцы вели в Альбере затяжные бои, в ходе которых статуя все же упала со шпиля. «Эта мелодрама, – признается один из британских солдат, – всколыхнула наши сердца».

«Фабрика по переработке трупов»

Кроме религиозных символов, так отчетливо возвращавших британцев в Средневековье, закономерно должны были появиться среди окопных легенд и знаки новой, индустриальной эпохи. В конце концов, на фронте было сосредоточено невероятное количество техники, а в тылу развернуты новые производства. Вот эта тотальная мобилизация ресурсов в глазах солдат распространилась даже на тела погибших. Так появилась история о «фабрике по переработке трупов».

Сама легенда, видимо, возникла из смутных и неопределенных разговоров об издевательстве немцев над трупами убитых солдат (история о распятом канадце использует похожий сюжет).
Однако в 1917 году британские пропагандисты решили использовать новость об использовании тел павших на специальной фабрике (на эту мысль их натолкнула немецкая практика т.н. Kadaververwertung – переработке трупов животных для получения глицерина).

Корни слухов уходят в бельгийскую прессу 1914 года, где были обильно представлены рассказы о немецких зверствах. В числе прочего проскальзывали жуткие подробности обращения с телами погибших, как своих, так и чужих.

Другой известный слух, имевший дело с религией, касался скульптуры Богоматери с младенцем на колокольне разрушенного собора в городе Альбер. Некоторые французские и британские наблюдатели склонны были трактовать жест статуи как жест отчаяния – наклонившись, «она словно бы кидала ребенка в битву». Бывшая довольно простым металлическим изваянием, не имевшим особой художественной ценности, Богоматерь из Альбера в глазах британских солдат мало-помалу превратилась в важный символ, падение которого должно было означать конец войны.

Дезертиры на «ничьей земле»

Самой же изумительной из всех легенд, и в этом случае можно полностью согласиться с Полом Фасселом, была история о наличии на «ничьей земле», между линиями окопами противников, укрытий, в которых скрывались дезертиры с обеих сторон. Участник сражения на Сомме вспоминал, как «лабиринты траншей и ходов тянулись на несчетные мили», а однажды встретившаяся ему спасательная команда предупредила, что окрестная территория «кишит дикарями, английскими, французскими, австралийскими и немецкими дезертирами, которые обитают там под землей, как упыри среди разлагающихся мертвецов, а по ночам выходят на поверхность, чтобы мародерствовать и убивать».

В окопах, по уверению одного офицера, было слышно, как «к рычанию псов-трупоедов примешиваются нечеловеческие вопли и звук ружейных выстрелов». Спасательная команда пыталась выманить этих солдат из-под земли, оставив им приманку в виде посылки с продуктами, табаком и бутылкой виски. На следующее утро на нетронутых продуктах была лишь найдена записка: «Не пройдет!»

Великая война продемонстрировала чрезвычайную живучесть устных легенд и вдохнула новую жизнь в религиозно-мистические представления сражавшихся на фронте солдат и офицеров.
Кроме того, старые сюжеты и образы были перетолкованы и использованы для создания абсолютно новых историй, которые, циркулируя в виде слухов, породили устойчивую мифологию войны.

Пост от группы из VK Neues Europa