(Дневник.) продолжение. февраль 1942 Угра Беляево

От деревни остались только трубы. Ни уцелело даже, ни одного сарая. Немцы его сожгли при отступлении. Пулеметная точка в 100 метрах от уреза воды, в примитивном укреплении. А весь расчет в землянке поодаль. Там я и провел первую командирскую ночь, а с утра уже составил план, что делать для укрепления своего участка. Дивизия сидит в обороне уже больше месяца, но запасной позиции у пулемета так никто и не удосужился сделать. С 26 апреля времени достаточно чтоб зарыться с головой. Вся дивизия занимает оборону 17 км по берегу Угры, сложной колнфигурацией, только под ПАВЛОВКОЙ нам удалось вгрызться в оборону фашистов на правом берегу реки. Все войны дивизии – Туркестанцы. За несколько дней пришлось переделать все. Пулеметные точки, еще одну землянку, Обновить и укрепить стенки траншей. Копать они большие мастера. Мы в учебной роте такую же землянку копали ввосьмером и медленнее. В свободное время я проверял знание пулеметчиками материальную часть пулемета, как определять неисправности и устранять их, сборка, разборка пулемета, по каким целям и как эффективно вести из пулемета огонь и т.д. Один раз, я увидел как в нашу сторону, по траншее идут три человека. Один майор, а второй был одет в ватник и шапку ушанку. Но лицо больно знакомое. Третий был командир разведроты. Он приказал нам всем отойти от пулемета по ходу в сторону, и остался на пулеметной позиции вдвоем с человеком в ушанке. Рядом с нами остался стоять майор. Не это ли Ивлев? Спросил я, показав ему на военного в шапке. Да, а что? Я ему рассказал вкратце про наши совместные походы. В этот момент полковник Иовлев подошел к нам, и поняв, что речь идет о нем, спросил в чем дело? Да вот, ваш однополчанин. Говорит, воевал с вами в ноябре 1941 года. Я ему напомнил, про ООНЗФ, про то что я учувствовал с ним в обеих рейдах. Он внимательно посмотрел на меня, и спросил А, как тогда ты попал в эту дивизию? Я рассказал ему всю свою историю. Он думал какое то время. Тогда он стал задавать наводящие вопросы, и получается, сто мне пришлось рассказать ему все по-новому, в произвольном порядке. Он сказал, что мне повезло с обморожением. Тогда после возвращения отряда в Тушино со второго задания, на аэродром приехал командир 262 БАО Богдановский и забрал всех своих людей обратно в батальон, а отряд был расформирован. А моя судьба сложилась иначе. Потом они ушли проверять оборону на других участках.
12 июня на комсомольском собрании комсомольцы меня избрали секретарем комсомольской организации 2-ой пульроты. А на следующий день я узнал что мл. лейтенанта Соловьева приняли в члены ВКП/Б/. Это справедливо. Он старше меня по возрасту и по опыту работы с людьми.
Через неделю проходил семинар для комсоргов 954 стрелкового полка. Проводил его зам командира полка по строевой части комсорг полка лейтенант Фырсов Васелей Федорович. На семинар собрались секретари рот, батарей, батальонов. Он говорил, что находясь в обороне, полк все равно несет неоправданные потери в живой силе, от вражеских обстрелов переднего края минометным и артиллерийским огнем, а более от снайперов противника. Ежедневно дивизия теряет до десяти человек. Мол, мы сами все знаем и являемся очевидцами всего того, что происходит на наших участках обороны. Нужно готовить снайперское движение. Наша оборона должна быть активной. Примером для этого должны стать комсорги, а вас поддержат комсомольцы, а там и беспартийные. Уничтоженные вами враги воевать больше не будут. Но в этом деле нужна осторожность. Малейшая ошибка приведет к лишним жертвам. Осторожность прежде всего и требуйте этого от подчиненных. После собрания, по желанию, нам раздали, не под роспись, несколько немецких карабинов, с прикрученным к ним снайперскими прицелами. Обещали подвезти потом наши снайперские винтовки. Наши винтовки лучше, но на первое время сгодится и это. На следующий день, я с красноармейцем - комсомольцем ефрейтором Киримовым пошли для выбора огневой позиции. Нужно было выбрать несколько открытых огневых позиций для пулемета Максим, в дополнение к существующим. Обозначив еще два места, и оставив Киримова там, я пошел на дальнюю. Место тихое, надо мной дерево, в стороне куст. От куста тень. Я лег на стол и прицелился произвольно в сторону в сторону противника. Рассматривал его оборону в прицел. У меня был маленький сектор и мне мешала прицеливается трава. Осторожно повернувшись на левый бок я подал правую руку вперед, чтоб сорвать мешавшую мне траву. В это время со стороны немцев протрещал одиночный выстрел и я услышал визг. карабин вырвался из рук. Меня как веером сдуло со стола, я упал в траншею, больно ударившись спиной об ее заднюю стенку. Винтовка осталась лежать на столе. Я посмотрел на винтовку и обратил внимание, что правее нее на бруствере возле ствола лежит пуля и горит сиреневым огнем. Пуля разорвалась и выглядит безобразно. Хорошо, что эту сцену не видел никто из подчиненных. Случайность спасла меня. Снайпер противника вел огонь снизу верхи не сделал поправку на ветер. Пуля коснулась ствола снизу, разорвалась, ушла в дерево и упала на бруствер. Когда она остыла, я забрал ее как сувенир, напоминающей о моей беспечности. А красноармейца Киримова снайпер ранил почти там же, на следующий день. Когда они пришли оборудовать открытую позицию, разорвав ему плечо. Он чуть не остался без руки. В дальнейшем я стал более осмотрительным и стал требовать этого от подчиненных.