(Дневник.) продолжение. февраль 1942 Юхнов

Жизнь в обороне, происходила не по временам суток, а по часам. Я спал, потом, через какое-то время становилось очень холодно, просыпался и старался согреется. Для этого прыгал или копал. Согревшись, опять старался заснуть, и так круглые сутки. И ночью и днем. Так поступали многие, и через несколько дней рота глубоко зарылась в землю, и у каждого была своя ниша для сна. Её рыли сразу на двух, трех человек, и ложились посередке по очереди. Еще была землянка, с немецкой печкой. Я так наладил службу, чтобы в ней находился караул. Отдыхающая и бодрствующие смены. Всего восемь человек. Больше туда не помещалось. И еще дежурная смена находилась в ячейках, через пятьдесят метров один от другого. Каждый хотел попасть в караул, чтоб отоспаться в тепле и иметь возможность снять обувь. Ночью ползали к реке, чтоб снять шинели с убитых, но мертвые так окоченели, что это не всегда удавалось сделать. Все дни были похожи. Хорошо, что все были сытые.
Потом, через день после того как приезжал офицер, меня вызвали в штаб, он был чуть западнее в перелеске от СТРЕКАЛОВО. Там тоже был капитан и майор. Расспрашивали об атаке, что и как было. Ну я рассказал, что знал. Потом опять стали спрашивать, кого я достоверно могу считать погибшим, Я сказал, что погибло много человек, но я знаю по именам только свое отделение, и потери составили три человека, но достоверно я сам видел лишь двоих Калинкина Федора и Ивана Григорова, которые погибли еще в первую атаку на высоту. А еще про одного я ничего сказать не могу. Так как что произошло достоверно с ним не знаю. А случилось следующее: на третий день как мы сидели в обороне, я оставил за себя ефрейтора, и стал спать. Это было чуть вечером. Уже серело, когда я проснулся от выстрелов. Все тоже вскочили и заняли свои места по боевому расписанию. Приготовились к бою. Выстрелы были слева от нас со стороны оврага. Потом все стихло. Только немцы кидали осветилки. Когда почти совсем стало темно, мы увидели фигуры фашистов, их было человек десять пятнадцать бегущие к реке. До них было метров 400. Мы отрыли огонь из винтовок, а пулемет не успели приладить на это расстояние, но все равно кого-то подбили. Но некоторые проскочили. Потом появился наш боец, со стороны леса. Он рассказал, что они, пока я спал, втроем пошли в лес за еловым лапником, чтоб сделать постель. Взяли одну винтовку на троих, чтоб не мешалась и чтоб больше унести лапника. И уже идя обратно, наткнулись на немецкую разведку. Немцы хотели их взять в плен, но он открыл огонь. Немцы в ответ. Потом он побежал в сторону высоты, и потерял из виду товарищей. Наверное, они погибли. Думаю только, что, это была не разведка, а остатки какой-то части выходящей из окружения из нашего тыла. В разведку одевают маскхалаты, и не ходят так по многу. Лейтенант меня еще по расспрашивал про немцев,  и потом меня отпустили, сказали чтоб я бы представил список личного состава из роты, для отправления на учебу в полковую школу.
Меня опять вызвали на десятый день, Я взял с собой список. Около штаба стояло пополнение человек пятьдесят. Мне представили лейтенанта, сказали, что это новый командир роты, Он был наверное не старше меня. А майор в бекеше без знаков различия, который дал задание про список, наверное, новый комбат. Я протянул листок, на котором было 18 фамилий и одна зачеркнута. Майор сказал – что это? Я ответил, что он отказался идти на учебу. Майор спросил меня причину, почему солдат отказался, я ответил, что не знаю. Тот отругал меня и велел узнать причину отказа. Я вернулся в свое подразделение, и стал расспрашивать пожилого солдата почему он не желает пойти в тыл на учебу в полковую школу. Тот ответил – дело в том, что мой кум ординарцем у майора (служит) и я не хочу потеряется от него. Об этом я доложил майору. Тот одобрил его решение, а мне приказал показать лейтенанту расположение части, а потом идти в штаб полка и оформлять документы на учебу на младших лейтенантов.
В штабе находился один ефрейтор – писарь. Я сообщил ему причину моего появления. Он начал заполнять какие то бумаги при этом спросил меня занимаемую должность. Я ответил механически – комроты. Он удивленно посмотрел на меня. У меня только на правом уголке остался нашитые нитками два треугольника. Тогда он спросил у меня, а документ у меня какой ни будь на это есть? Нет ответил я. Меня назначили и все. Он спросил – кто назначил? А я и фамилию не знаю он не представлялся. Тогда он начал на меня ругаться, мол, много вас таких командиров будет. Но я сказал – товарищ ефрейтор, как вы разговариваете со старшим по званию. Тот замолчал и отдал мне бумаги. Получив документы я отправился из полка в дивизию. В штабе дивизии мне сказали, что завтра нас отвезут на машине в школу, а сегодня переночуй у сержантов и показали в каком курятнике они находятся, а утром прийти обратно сюда в штаб. В указанном курятнике оказались сержанты с которыми я учился в сержантской школе в МЫТИЩАХ с которыми прибыл на фронт, но меня только одного взяли в полк, а остальные оставались в резерве. Мы друг другу обрадовались. Они меня расспрашивали, где я был, и как там, и т. д. Даже дали прозвище «Комбат». Потом вместе с моим товарищем по койке в сержантской школе мы по его просьбе допили ту водочку, с которой я чуть не замерз. Спасибо