Газета «Народный Голос» Кенигсберг №35, суббота-воскресенье, 2/3 декабря 1944 года, с.2.
«На той неделе выдавали перловую крупу. Это первый раз за последние два года. Мы было стали, с мамой в очередь, но ничего не получили. Сам понимаешь, что там делалось...»
(Из письма, найденного при убитом советском лейтенанте).
Уже 27-го января районный центр Грибушино был охвачен радостным возбуждением; прошел слух, будто бы послезавтра будут выдавать по карточкам перловую крупу!
— Да не может быть этого! — не верили хмурые скептики. — Ни в жизнь не поверю! Крупу? Откуда? Почему? Два года и крупинки не давали, а теперь, изволишь видеть, по двести граммов на карточку! Да быть этого не может!
— А, может быть, из Америки прислали?— делали догадку те, кто хотел верить в чудо.
— Да хоть бы из Америки! Хоть бы и из Австралии! Так что-ж из этого? Из Америки — это в Красную армию,... ну, и по рукам, конечно, разойдется... А чтобы населению да вали... да еще в Грибушине... я в жизнь не поверю!'
— А вот в Ардаровке давали, же кислую капусту... За прошлый год два раза давали...
— Так-то капуста! В капусту я верю, а в крупу — нет, и не верю!
Но слух оказался справедливым. О выдаче крупы официально объявили и председатель райисполкома, и секретарь райпарткома... Таким людям да не верить? Хмурые скептики были побеждены...
Весь день 28 января грибушинцы посвятили выработке плана стояния в очереди. Они хорошо знали, какие очереди будут перед теми тремя грибушинскими лавками, в которых должны были выдавать крупу! Поэтому они готовились тщательно, как к ответственной операции, стараясь быть и тактиками, и стратегами, и политиками.
Мария Васильевна предложила дома такой план:
— Очередь-то, конечно, надо будет занять во всех трех лавках... Мы так сделаем: я с бабушкой и Лизой пойдем с ночи и займем очереди... А ты, Петя, бегай от одной очереди к другой, чтобы, значит, знать — оттирают или не оттирают... кто, значит, из нас троих ближе всего стоит... Ну, к открытию там, конечно, такое будет, что нам, женщинам, никак уж не справиться! Это уж конечно! Тут уж ты, Иван Семенович, приходи с Колей... Все-таки у вас и плечи, и кулаки, и все — как полается... Петька-то под утро прибежит к тебе, скажет в какую очередь лучше итти... кто из нас ближе, значит, станете-то к утру...
— Связист, значит, Петька будет?
— А как же иначе? Иначе нельзя никак? Ну, не знаю... в лавку тебе вряд-ли удастся протискаться... да и на работу-то тоже вам «обоим надо будет поспешить... Опоздаешь, так и крупе не рад будешь! Ну, все вы вдвоём с Колей хоть малость поближе протискаетесь... Ты, Коля штопором, штопором... не прись, знаешь, а так... крутись, штопором! Этак правильнее! Ну, если кто-нибудь там упал или что, тогда, действительно, бросайся сразу! Наваливайся!
— Хорошо тоже, если присесть немного, а потом сразу вклиниваться!
— Ты и снизу! Тыл штопором, ты и снизу! А Петька тем временем за нами сбегает! Мы все, значит, в одну кучечку соберемся и, стало быть, как-нибудь будем переть... Ах, хорошо бы еще одного мужчину! Вы бы с Колей вперед перли, мы бы за вами, а третий бы отпихивал.... тех, которые нас оттеснить захочут...
— Я Федора попрошу... Он ведь холостяк, ему для семьи нечего стараться… А плечи у его — вот! Стена!
— Плечи у его, действительно, подходящие! Как раз, можно сказать, для очереди плечи то ! Ну, как протиснишься маленько и нас поближе к лавке поставишь, тек и бегите оба себе на работу... Мы же с Лизой да с бабушкой как-нибудь… Хоть и нет у нас настоящей силы, так мы визжать будем... в три голоса... криком пужать будем!
— А не замерзнет Лиза-то? Маленькая ведь она еще...
— Что за маленькая! С весны восьмой год пойдет! Самый такой возраст, можно сказать, для очереди... подходящий! Может, маленькую даже скорей пропустят...
— В очереди-то пропустят? Как раз! Как лавку-то откроют, как народ-то двинет, как все сорвутся-то...
— Тут уж и не посмотрят! Сомнут!
— Ну, не отказываться же от крупы-то... Двести ведь граммов! Нас шестеро, так ведь это же кило с лишним! Конечно, что помнут, маленечко, так ведь на то и очередь!... На войне, поди, еще опаснее, а ведь идут же люди!
— Так то — война!
— А то — очереди! Можно сказать одно и то же...
Выработали план. Встали с ночи. Закручивал мороз и дул ледяной ветер. Заворачивались в одеяла и прыгали на месте. Петька все время циркулировал и поддерживал связь. Сначала ближе всех стояла бабушка: не-то сотой, не-то двухсотой. Лизу сразу оттерли в третий квартал от лавки. Часам к четырем оттерли и бабушку, но зато Марье Васильевне удалось примазаться сбоку и стать не так далеко; примерно трехсотым номером.
К рассвету пришел Иван Семенович с Колей и с Федором. В очередь не встали, а сразу пошли к магазину, где сгрудилась самая толпа. Петька побежал за Лизой и за бабушкой...
В семь часов открыли лавку...
Толпа рванула. Многие попадали. Через упавших бежали. У самой лавки завязался бой. Началась свалка. Крики, визги, вопли, мат... Звон разбитого стекла... Рвущий свисток милиционера...
— Ой, караул! Руку-то, руку пустите! Иван Семенович! Иван Семенович! Ой, Лизка, держись за отцом! Штопором! Коля! Штопорам! Федор! Бабушку-то... бабушку оттирают! Ой, задавили! Ой!
— Граждане! Да куда же вы! Граждане?
— Жора! Сверху крой! Сверху по головам!
— Ребенка задушили! Ребенка!
— Навались!
— И-и-!
***
Крупы конечно на всех не хватило. Кому дали, а кому и не досталось. Впрочем, завлавкой, товарищ Шульмович, ночью вывез из подсобки четыре мешка крупы. Завбазой, товарищ Гулькензон, отправил по известному ему адресу десять мешков. Директор местного универмага, товарищ Ицик, получил полтора мешка в обмен, на отрез фай-де-шина на платье мадам Грузенберг. В закрытом распределителе при райисполкоме на другой день выдавали по запискам по три кило: тихо, смирно, даже с доставкой на дом. От кого были записки и кому они выдавались, — неизвестно.
В больницу привезли одного с переломом, троих с вывихами и пятерых с тяжелыми ушибами. Кроме того, — двух детей с такими неопределенными повреждениями, что даже опытный врач Пестряков пожал плечами:
— Черт его знает! Печенку им свихнули что ли?.. Или кишки прищемили? Вот ты тут и лечи!
А когда Иван Семенович вернулся с работы домой, то застал дома целый пир: бабушке все-таки удалось достать по своей карточке двести граммов:
— Оторвала! — говорила она, ликуя и держась за левый бок.
Ну, конечно, сварили кашку... Ну, конечно,. пожиже... Чтобы хватило на семь человек: Федора ведь тоже надо было угостить! Помогал ведь тоже!
Такой это радостный, такой радостный день был в Грибушке! Крупу давали! Перловую! Первый раз за два года!
Но бабушка с того дня прихварывать начала... Примяли все-таки старушку...
Ну, да ведь без этого нельзя! На войне еще хуже бывает... А это ведь все-таки не настоящая война! Это всего лишь принципы советской торговли!
Н.В. Торопов.
соц. сети.
2024
Подробнее
Возврат
Подробнее
Возврат
Подробнее
БОИ ЗА БАСТОНЬ ГЛАЗАМИ НЕМЦЕВ
Подробнее
За что командир советской подлодки "Щ-408" получил орден Британской империи
Подробнее
За что командир советской подлодки "Щ-408" получил орден Британской империи
Подробнее
Германо-советский договор о дружбе и границе между СССР и Германией
Подробнее
Германо-советский договор о дружбе и границе между СССР и Германией
Подробнее
О пророчествах весны 1941-го.
Подробнее
Подборка
Подробнее